Семенов-Тян-Шанский Вениамин Петрович Наблюдения по антропогеографии // Как изучать свой край. Сборник статей по краеведению, сост. Советом Геог.-экон. Исслед. ин-та. Под ред. С.А. Советова и Н.И. Кузнецова. Изд. 2-е, переработ. и доп. - Л.: Брокгауз-Ефрон, 1926. - С. 181-210

НАБЛЮДЕНИЯ ПО АНТРОПОГЕОГРАФИИ.

Профессор В.П. Семенов-Тян-Шанский.

        I. Важность антропогеографических наблюдений вообще и отделы антропогеографии. Хотя человек и является самым умным, могущественным и свободным из земных существ, но вполне освободиться от влияния на его жизнь окружающей природной обстановки он никогда не может. Высочайшие, горделивые американские небоскребы стоят все-таки на земле, подвергаясь малейшим ее сотрясениям при движении земной коры, сделаны из минеральных и металлических ее соединений и дерева, подвергаются воздействию токов воздуха и атмосферных осадков, нагреванию солнечных лучей и охлаждению. Наиболее высоко залетающие аэропланы не выходят из власти воздушных течений и в конце концов спускаются на ту же землю. Про крайнюю несвободу в этом отношении движущихся по воде судов и говорить излишне.

        Таким образом, если власть человека над землей и весьма велика, то не менее велика и власть на земле над человеком, даже на самых высших ступенях его умственного развития. Градация власти человека над природой превосходно охарактеризована покойным проф. А.И. Воейковым в двух его статьях под названием "Воздействие человека на природу", помещенных в журнале "Землевладение" за 1894 г., к которой я и отсылаю интересующихся.

        Наиболее умело распоряжается землею тот, кто дает себе труд наилучше осознать постоянную связь человека с землей, чем и занимается антропогеография. Первым ее вдохновенным глашатаем у нас был в 1829 г. великий писатель Н.В. Гоголь, а более чем через полвека после того в Германии Фридрих Ратцель. С тех пор антропогеографическая наука сделала громадные успехи. Обстоятельный общедоступный труд, ей посвященный, представляет французское сочинение швейцарского проф. Жана Брена "География человека", к сожалению, не переведенное на русский язык. Из русских сочинений можно указать на курс землевладения проф. А.А. Крубера, где в III томе трактуется об антропогеографии.

        Итак, антропогеография занимается выяснением пространственных связей человека с 1) сушей, 2) водой, 3) воздухом, 4) растениями и 5) животными. Когда эти связи установлены в подробностях, то дальнейшее изучение передается соседней отрасли, а именно экономической географии, которая, имея их все время в виду, разбирается уже в самой хозяйственной деятельности человека на земле.

        Человек наиболее прочно прикреплен к земле у домашнего очага, постоянного (оседлого) или временного (кочевого). Здесь его тело обогревается одеждой и питается пищей. Затем человек в своей жизнедеятельности передвигается по земной поверхности. Тут успешность передвижений и перемещений находится в прямой зависимости от дорожных сооружений и средств передвижений, сообщений и сношений. Таким образом антропогеография естественно распадается на два основных отдела: 1) жилища и связанных с ним одежды и пищи и 2) дорожных сооружений и средств передвижений, сообщений и сношений.

        Распространение и размещение человека по суше можно рассматривать с двух точек зрения: 1) распределение племен и 2) распределение сетей их оседлостей.

        II. Этнографический элемент. Антропология, т.е. естественная история человека, рассматривающая его с точки зрения соматических, иначе телесных признаков, и этнография, т.е. история его бытового развития, рассматривающая его по признакам языка и быта, уже давно настолько разграничились друг от друга, что установленные антропологические расы совершенно не соответствуют расам этническим, да оно и понятно, ибо физически смешения человека далеко не соответствовали смешениям культурных влияний на язык и быт. Можно привести немало примеров, когда человек, физически происшедший, скажем, от англичанина и немки, но родившийся и живущий в России, совершенно незнаком с языками своих родителей, вырос всецело в русском быту, принадлежит к русской культуре и потому считает себя русским и т.п. Для антропогеографа племенной состав, не в антропологическом, а в этнографическом смысле имеет очень большое значение, ибо его особенностями объясняются весьма многие характерные черты человеческих оседлостей в данной местности, которые прежде всего имеют каждая свое название.

        Поэтому, исследуя географию человеческих жилищ и построек, их обслуживающих, необходимо, после обозначения адреса, к которому относятся сведения, т.е. губернии, уезда, волости и населенного пункта, добавить следующее.

        Если наблюдения относятся к целому району, то сверх волости должно указать еще характерное народное название данной местности (если оно имеется) и ее пределы. Тщательно отмеченные названия местностей смогут послужить к составлению отдельной, специально им посвященной карты. Особенно она важна у нас, ибо на картах Русской равнины обычно ничего, кроме рек, озер и населенных пунктов, названиями не обозначается, и карта вследствие этого чрезвычайно обезличена. Если антропогеографические наблюдения относятся к одному населенному пункту, то, кроме официального имени, следует отметить и все остальные его народные названия - синонимы, указав, какое из них наиболее употребительно. Для названий, смысл которых сразу непонятен, или для происшедших от нерусских корней, необходимо объяснить, что значит данное слово (например, Окоемово - от слова окоем - горизонт, сообразно с обширной панорамой, открывающейся с данного пункта, или Векса -от финского вуоасса - проток).

        Всякое географическое название дается каким-либо племенем, населявшим или населяющим данную местность. Поэтому антропогеограф обязательно должен указывать современный племенной состав населения местности, по возможности в цифрах, а также ответить на вопрос, откуда и какими путями пришли сюда позднейшие насельники, внедрившиеся среди аборигенов, смешавшиеся с ними, поглотившие или вытеснившие их. Этим объясняются многие, на первый взгляд загадочные явления антропогеографии данной местности. По названиям человеческих оседлостей, рек и озер можно проследить чрезвычайно любопытную, внешне давно стертую веками, картину размещения древних оседлостей, из которых произошли современные. Так, например, были установлены следы древних аланских поселений на Северском Донце - Шарукань, Балин и др. в историческом районе северских "бродников", т.е. смешанного северского-аланского населения. Так, по доставленному мной материалу, покойный акад. А.А. Шахматов установил наличие следов древне-литовских поселений в Белозерьи, именно в так называемой Куштавской чисти, т.е. в выжженных под лядины лесах на гривах среди торфяников, с названиями Перкумс, Музгумс, Сатругумс, Пигумс и по соседству Шалгумс, Везгумс, Лилегумс и т.п.; так, по сообщенному мной материалу акад. Н.Я. Марр установил яфетическое происхождение названий с окончаниями на ех, их, ух, строго локализованных в бассейне р. Луха, в глухой местности Красный бор, на границе Владимирской и Нижегородской губ., как например, Целах, Пурих, Ландих, Люлих и пр.

        В обоих случаях население теперь чисто великорусское, очевидно с пережитками седой старины. Впрочем, следует оговориться, что с антропогеографическими заключениями на основании только лингвистического материала вообще следует быть очень осторожным, помня, что слово гораздо летучее самого человека. Филологи на основании одних лингвистических соображений между прочим нередко впадали в большие ошибки с картинами прошлых, доисторических территориальных передвижений и размещений племен, не сообразуясь с признаками естественноисторическими, природными, и указывали прародины тех или иных племен там, где их никогда не могло быть по совокупности всех естественно географических признаков, вследствие чего подвижность некоторых исторических племен, в смысле движения их оседлостей, оказывалась сильно преувеличенной.

        III. Сети оседлостей. Всякая территория заселена сетями человеческих оседлостей, густыми или разреженными. Антропогеограф прежде всего обращает внимание на то, заселена ли данная местность равномерной сетью оседлостей из отдельных дворов или небольших их групп, или неравномерными сгустками населения в виде более или менее крупных населенных пунктов чередующихся с пустырями и отдельно строящимися жилищами? При неравномерном заселении следует постараться очертить на карте крупного масштаба (от 10-верстного и крупнее) сгустки, соблюдая правило, чтобы между столпившимися селениями, подлежащими включению в одно общее, пятно, расстояние не превышало 1 км. Далее следует выяснить плотность населения в каждом пятне сгущения таким образом: начертить на кальке сеть таких квадратиков, каждая сторона которых равна, по масштабу карты, 1 км, и наложить кальку на очерченное пятно. По квадратам можно сосчитать площадь пятна, затем по местным статистическим данным счесть абсолютное количество населения в пятне и, разделив его на площадь, получить плотность его населения на кв. км. Для одиноко стоящих жилищ или малых их равномерно распределенных групп, надо сосчитать отдельно общее абсолютное количество населения, а площадь получить, вычтя из общей площади данной местности площади сгустков населения. В результате этого получится плотность населения разреженных пространств. Пространства совершенно необитаемые, как напр., сыпучие пески и болота, надо особо очертить на карте и исключить из вычисления. Таким образом можно составить дазиметричеекую карту данной местности, т.е. измеряющую естественную плотность ее населения.

        Дазиметрия имеет большое значение на Русской равнине, ибо: у нас, в отличие от Западной Европы, с ее очень давно насиженными оседлостями, где сгущения и разрежения населения происходят постепенно, путем медленного раздвигания или сдвигания отдельно стоящих домов, наоборот, обычно замечается чрезвычайно резкая граница между крайне скученной, людной и тесной оседлостью и бок о бок с ней стоящими полнейшим пустырем, превышающим площадь этой оседлости во много раз. Если же не принять во внимание этой характерной нашей черты и вычислить плотность населения, скажем, на целую волость, то получится весьма безличная картина, совершенно не соответствующая действительности.

        Подробности дозиметрического метода и результаты его применения см. в выходящем под моей редакцией труде "Дазиметрическая 10-верстная карта Европейской России" на более чем 100 листах с объяснительными брошюрами к каждому листу и с общей вступительной методической брошюрой, в трудах института изучений "Поверхность и Недра", изд. Научно-Технического Отдела Высшего Совета Народного Хозяйства (склад в 1-й Госуд. Картографии, б. Ильина, Ленинград, Пряжка, 5).

        IV. Типы заселения. Изучая сети оседлостей, нетрудно подметить типы заселения различных местностей в зависимости от причин топографических, исторических и экономических. Прежде всего следует помнить, что распределение человеческих оседлостей зависит от пресной воды, как поверхностной, так и грунтовой. Поэтому на гидрологические условия следует прежде всего обратить внимание, изучая географические типы заселения. Здесь надо проследить, жмутся ли оседлости к берегам рек, озер и морей, или они относятся к ним безучастно, довольствуясь одной колодезной водой? Если они обнаруживают явную склонность сосредоточиваться на берегах морских, озерных водоемов или рек, то что именно привлекло их в каждом отдельном случае: наличие ли рыбных богатств в данном месте или удобства причала тут судов, пересечение водного пути с грунтовым или железными и т.п.

        В лесостепи Западной Сибири сильно развита сеть маленьких озер, пресных, солоноватых и горько-соленых вперемежку. Щелочные озера здесь называются "мыльными". Интересно проследить отношение оседлостей ко всем этим видам озер. Нет ли оседлостей на окраинах болот, и чем объясняется их присутствие там? Есть случаи, когда болото представляет недавно заросшее и обратившееся в торфяник или травяное гало озеро. В таком случае нужно допытаться, когда именно окончательно заросло озеро, и не повлияло ли его отсутствие на уменьшение количества населения в данном пункте путем ухода отсюда части жителей и куда именно?

        Далее надо проследить зависимость расположения оседлостей от грунтовых вод. В степях у кочевников это очень наглядно: юрты и зимовки-землянки ютятся всегда у групп колодцев - кудуков (копаней); там, где грунтовая вода не очень далека от дневной поверхности и не слишком засолена. Точно так же и в русской земледельческой лесостепи колодезные селения ищут только такой пресной грунтовой воды, уровень которой стоит сравнительно не глубоко под почвой. На этом основании известная столыпинская мера выселения на хутора в начале XX века совершенно не удалась в Центральной черноземной полосе. Здесь уровень грунтовых вод, в зависимости от наличия или отсутствия водонепроницаемых юрских глин, располагающихся островками, крайне капризен. Население отлично сознавало всю выгоду "круглых" земельных участков, как оно их называло, расположенных равномерно во все стороны от двора, вместо того, чтобы из селения ездить пахать свой узкий, чересполосный участок за несколько верст от дома, но решительно останавливалось перед перспективой рытья непомерно глубоких колодезей, с риском при том не докопаться до воды. В колодезных селениях вспомогательным гидрологическим элементом обычно является искусственный пруд или "сажалка", называемый так от сажаемых туда карасей, не нуждающихся в проточной воде. Пруды предназначаются для водопоя скота и чаще всего являются результатом запруды снеговых вод в лощинах, но есть среди них и специально выкопанные, а не запруженные. Интересно проследить, в, каких селениях сколько имеется прудов, какими способами в них удерживается вода, цель и историю их возникновения. Говоря о прудах, нельзя не упомянуть еще искусственных водных сооружений, группирующих возле себя оседлости. Это арыки или искусственные каналы и канавы для орошения. В Туркестане, Закавказье и др. подобных им краях они очень обычны. Важно проследить, как по сети арыков располагаются здесь сети оседлостей? Весьма любопытно соотношение расположения оседлостей в так называемых карстовых областях, где в гипсах и известняках имеются провалы, воронки и ощущается постоянный недостаток воды, уходящей в землю. Тут много пещер и следы древних пещерных оседлостей, заслуживающие особого внимания. На севере, в лесной полосе наших великих равнин, грунтовые воды обычно стоят высоко, колодезный вопрос не остер, и уровень грунтовых вод не отражается резко на частоте или редкости селений. Но зато тут нередка слишком железистая грунтовая вода болотного происхождения, что может влиять на оседлости. На севере обширные торфяниковые пространства, а южнее травяные гала неудобны для обитания, но их осушение, даже самое первобытное, посредством сточных канав может иметь серьезное влияние на возникновение на них оседлостей. Это важно проследить. На дальнем севере и северо-востоке, особенно, в лесотундре и тундре, имеется постоянная подпочвенная мерзлота. Она временами вспучивается, образуя так называемые "наледи". Интересно проследить, как они влияют на оседлости.

        Человеческие оседлости очень чувствительны к рельефу земной поверхности даже на равнине, как это ни странно на первый взгляд. В горах это вполне понятно, ибо здесь годные для устройства оседлостей пространства очень ограничены и при том подвержены опасностям от оползней, обвалов, лавин, лавовых и грязевых (селевых) потоков, землетрясений и пр. Наконец, климатические пояса в горах весьма быстро сменяются в вертикальном направлении, что, конечно, серьезно отражается на чувствительности оседлостей к той или иной высоте горных склонов. Но на равнине, казалось бы, в смысле расположения оседлостей со стороны рельефа полный простор: везде почти одно и то же, почва всюду мягкая. Однако, оседлости оказываются очень чувствительными и здесь к малейшим неровностям рельефа.

        В общем на севере и юге Русской равнины оседлости сосредоточиваются по преимуществу в речных долинах, а водоразделы пусты, тогда как в центре ее для сетей оседлостей использованы, наоборот, главным образом водоразделы, а на долины население обращает мало внимания. Это очень замечательное явление, которое стоит разобрать во всех подробностях.

        Итак, следует изучить преимущественное положение оседлостей в данной местности - на высотах или котловинах и долинах, а также на ровных или неровных участках, на склонах и пр., насколько использованы кручи для оседлостей, и чем это объясняется в отдельных случаях? Оползни круч и карстовые провалы нередки и на наших равнинах. Эти явления отражаются на прочности пребывания оседлостей в отдельных местностях, подверженных им. Например, общеизвестны разрушительные для оседлостей оползни Соколовой горы в Саратове, окрестностей Одессы и пр., наделавшие немало бедствий. Затем огромное влияние на распределение оседлостей на наших равнинах оказывают ежегодные весенние половодья рек. Подверженные залитиям части долин используются населением для оседлостей с большой опаской. Это явление прекрасно видно на речных террасах. Население оказывается здесь едва ли менее чувствительным, чем в горных странах.

        Если горное население в своих оседлостях чувствительно ко климатическим изменениям в различных друг над другом расположенных зонах, на малых протяжениях в высоту, то и население равнин не вполне бесчувственно ко климатическим изменениям, но смена явлений здесь постепеннее, и зоны их во много раз расплывчатее и шире, чем в горах. Так, частота сети оседлостей вообще наиболее велика в наиболее умеренных по климату частях равнины, а именно в размытом рельефе овражистой черноземной лесостепи и в мелком холмистом рельефе ледниковых суглинистых накоплений на северо-западе равнины. Здесь очень поучительно измерить средние величины расстояний между поселками и сравнить их с таковыми для других частей равнины. При этом получится громадная разница и для отдельных частей северо-запада равнины. Так, в областях интенсивного развития мелко-расчлененного суглинистого холмистого озерного ландшафта полос конечных морен средняя частота селений окажется очень большой, тогда как для расположенных тут же между ними междуморенных широких песчаных полос с плоским рельефом, так называемых "зандровых полей" ледника, она будет весьма мала, т.е. селения расположены очень редко. Затем на наших равнинах, мало защищенных от суровых северных дуновений, население несомненно далеко не бесчувственно к ним в расположении своих оседлостей. Весьма важно выяснить, чем защищаются данные оседлости от холодных ветров - располагаясь ли предпочтительно на южных склонах, или под защитой лесных массивов, хотя бы теперь истребленных, но когда-то бывших? Как планируются фасады жилищ и улицы данных групп оседлостей по отношению к ветрам северных румбов? Насколько вредно отражается, на здоровье населения неудачная в данном отношении планировка или неразумное истребление защитного лесного массива? Несомненно, что на севере отчасти защитой от северных ветров служит столь распространенная скученность построек с высокими заборами в селениях, вследствие чего соседи взаимно обогревают друг друга боками, чего нет на украинском юге с его более теплым климатом, где постройки даже не группируются по улицам, а стоят вразброд.

        Немаловажную роль играют и почвы, на которых предпочтительно располагаются оседлости. Население явно избегает заболоченной, засоленной и сыпучей почвы. Сыпучие пески с мостками для прохода составляют типичную особенность лишь селений-курортов у морских пляжей с их купаньями. Точно так же население избегает и голых скал для своих оседлостей, предпочитая почвы более мягкие - суглинистые, супесчаные и пр.; чистая глина неудобна, как почва, для оседлостей там, где часты и сильны атмосферные осадки, разводящие на ней сплошные лужи и грязь. Исследование почв под оседлостями представляет несомненный антропогеографический интерес.

        Для защиты от ветров, пожаров, слишком большого летнего зноя, наконец, для получения съедобных плодов и ягод население устраивает искусственное насаждение деревьев и кустарников вокруг своих оседлостей, но это распространено далеко не везде, напр., отсутствует на севере. Интересно проследить это явление в различных условиях рельефа, почв, климата и окружающей дикой растительности. Местами, распахивая девственные участки, население оставляет среди своих полей отдельные экземпляры диких деревьев, и кустов. Интересно проследить, с какой целью это делается в различных случаях? Тут возможны отчасти и остатки языческого почитания священных деревьев и кустов. Так, едва ли не единственное дерево, попадающееся в сколько-нибудь заметных количествах, у самых оседлостей северо-западных финнов - рябина - было в старину их языческим священным деревом, украшенным гроздьями ярких красно-оранжевых плодов на фоне темной зелени. На севере густая древесная растительность вокруг жилищ невыгодна, так как заслоняет небогатые солнечные лучи, производит излишнюю сырость в домах и, наконец, способствует скоплению в жилищах масс комаров. На северном Урале, напр., в тайге невообразимые их тучи, и потому вокруг каждого жилища совершенно очищается от деревьев и кустов площадка в десяток другой квадратных сажен, благодаря чему в домах комары совершенно отсутствуют, чего нельзя сказать про другие лесные части Русской равнины, где это не проводится столь строго.

        Человеческие поселения представляют либо скопления построек, расположенных безо всякого порядка, либо разбитых по тому или иному плану. В последнем случае в них имеются улицы и площади, и жилища следуют геометрическим линиям - прямым или кривым, располагаясь в один (односторонка) или два (двусторонка) ряда. И те и другие или остаются в положении прямой или кривой линии, одинокой или двойной, или представляют совокупность нескольких улиц, пересекающихся под прямыми или острыми углами, так что селение может иметь вид креста, многоугольника или звезды, или, наконец, концентрических кругов, перерезанных радиусами улиц, расходящихся от центра (это так называемые "круглые селения"). Вытянутые в одну линию селения, расположенные при трактах, в нашей лесостепи и степи подчас достигают длины до 10 и более км., при чем в разных своих частях носят разные названия, но в плане нельзя сказать, где кончается одна часть и начинается другая; такие селения происходят от слития воедино ряда мелких поселков. Да и при других распланировках разные концы одного и того же селения нередко возникали в виде самостоятельных поселков, затем соединившихся в одно общее, более крупное селение. Весьма интересно проследить историю их возникновения и слития, а также и причины, почему они приняли те или иные формы, ибо это нередко зависит и от особенностей рельефа. Так, напр., в Литве, в бассейне р. Мущи, в ледниковом равнинном ландшафте есть одна местность, где повышенные гряды рельефа имеют вид замечательно строго параллельных прямых линий, направляющихся с севера на юг, и все расположенные на них селения вытянуты в одну или две линии точь в точь в том же направлении, строго следуя линиям рельефа, несмотря на всю его пологость. Одной из задач антропогеографа является зачерчивание глазомерных планов расположения наиболее характерных селений, разбивки их на улицы и кварталы, а также отдельных усадебных оседлостей, жилищ и хозяйственных построек. Типы заселения Русской равнины в общих чертах охарактеризованы мною в исследовании "Город и деревня в Европейской России" (Записки по Отд. Статистики Русского Географического Общества, т. X, 1910 г.), а в моем исследовании "Типы местностей Европ. России и Кавказа" (Записки по общей географии Русск. Геогр. Общ., 1915 г.) дана таблица зависимостей характера поселений от физико-географических условий. На народных названиях населенных мест в более или менее значительной мере отразились различные характерные черты окружающего их народного пейзажа. На эту тему по отношению к Русской равнине я недавно опубликовал специальное исследование в журнале "Землеведение" за 1924 год.

        Многие человеческие оседлости вызваны к жизни исключительно или преимущественно путями сообщения и их перекрестками. Насколько важны для образования бойких и быстро растущих населенных пунктов железнодорожные станции, видно из того, что хотя в России всегда процветала дурная привычка, при проведении железных дорог, обходить существующие издавна более или менее значительные населенные пункты и ставить от них одноименные станции в досадном расстоянии 2 - 5 верст, однако, обойденные населенные пункты большей частью неизменно дотягивались конце концов до своих станций рядами построек и захватывали-таки вокзалы в свою черту, в сущности уродуя первоначальный план своего расположения. Пристани и гавани также сами по себе способствуют концентрированию оседлостей, но это явление здесь происходит медленнее, чем у железнодорожных станций. Еще медленнее оно у перекрестков одних только грунтовых путей, где иногда не возникает даже никаких оседлостей, тогда как на перекрестках железных дорог они обязательны вследствие происходящих здесь перегрузок и пересадок, так же как и в узлах водных путей. Зато своеобразный характер на грунтовых путях носят так называемые "ямы", т.е. поселения ямщиков, а на водных путях лоцманские и в. старое время бурлацкие селения, так же, как и поселения у волоков, из одного бассейна в другой.

        Некоторые человеческие оседлости вызваны чисто историческими причинами. Сюда надо отнести целые ряды поселений на Русской и Западносибирской равнинах, вызванные старинной военно-сторожевой службой на так называемых сторожевых чертах - у лесных засек, валов, речных бродов или "перелазов" и пр. Некоторые сторожевые черты при этом даже не считались с серьезными чисто физико-географическими препятствиями, как, напр., известная Горькая линия среди ряда горько-соленых озер Западносибирской равнины. Замечательно, что хотя "черты" и давно исчезли, но поселения, и нередко крупные, на их местах, остались. С другой стороны, исторические пятна сгущений крупных оседлостей, и при том очень значительные происходили и под влиянием скучений населения, вытесненного в определенные места нашествиями врагов. Я имел случай указывать во II томе "России" (изд. Девриена) на одно такое пятно между верховьями Дона и окским притоком Проней, происшедшее под влиянием вытеснения вятичей половцами со среднего течения Дона. Подобное же пятно возникло и в Брянских лесах при нашествии татар в XIII веке. Все такие сгущения оседлостей вначале имели вероятно, так сказать, временный, лагерный характер, который затем застыл в неподвижности. У групп таких селений обычно сохраняется выдержанный, я бы сказал стильный, звучащий по древнеславянски, характер их названий.

        Совокупность природных условий с причинами историческими и экономическими породила характерные, исторически сложившиеся комплексы человеческих оседлостей. В Северо-Западной области можно отметить несколько таких комплексов. Первый из них, широко распространенный - это частые сети мелких земледельческих льняных селений на моренных холмиках - прямое наследие древней кривицкой и, вероятно, еще предшествовшей ей литовской колонизации. Второй тип, начавший образовываться с ростом крепостного права - это группы селений, скучившихся вокруг одной крупной барской усадьбы XVIII века среди окружающих обширных лесов с торфяниками. Такой тип мы, напр., имеем при усадьбе Марьине, на р. Тосне в Новгородском уезде. Третий тип является произведением второго типа на фоне бюрократическо-военного управления Россией в первой половине XIX века. Сюда в пределах Северо-Западной области относятся крупные аракчеевские военные поселения, вытянувшиеся в линию по Волхову от Грузина в обе стороны. Четвертый тип представляют недавние колонии эстов и латышей в смежных с Эстонией и Латвией частях Северо-Западной области, состоящие из отдельных дворов, совокупность которых иногда называется по родине их поселенцев, как, напр., "Курляндия" близ упомянутого Марьина. Наконец, пятый тип составляют комплексы фабрично-заводских поселков в бассейне Невы и др. местах.

        В антропогеографии огромное значение имеет изучение не только статики явлений, но и их динамики, т.е. того, как родятся, разрастаются или умирают человеческие оседлости? Изучение всякого рода заимок, починков и пустошей, оставшиеся от бывших селений, крайне поучительно, так же, как и сравнительное исследование старых и новых, недавно возникших частей одного и того же населенного пункта. Напр., владельческие усадьбы, за немногими исключениями, у нас почти стерты с лица земли за революционный период. Весьма интересно проследить, каких типов оседлостями они заменены в различных случаях и почему такими именно, а не какими-либо иными типами в каждом отдельном случае? Когда населенный пункт растет или умирает не одним только толчком, не катастрофически, а более или менее постепенно, интересно проследить эту, постепенность со всеми ее небольшими колебаниями в ту или иную сторону. Важно дать картину обрастания поселения новыми жилищами с разных его сторон, важно показать, как на пепелищах и обломках исчезнувшего слоя оседлости возник и развился новый и чем он отличается от старого? Известно, что наши города очень часто срастаются воедино с окружающими их земледельческими селениями - слободами и пр. Как происходит это сращение, в какую сторону оно идет охотнее и почему? Наконец, важно показать действие роста одного пункта на расстоянии, т.е. как, под влиянием усиленного роста одного поселения, замедляется, останавливается рост его соседа или происходит в последнем уменьшение его прежней величины?

        Существуют населенные пункты-двойники, как, напр., фабрично-заводские: Иваново-Вознесенск, Орехово-Зуево, исторические черезречные Романов-Борисоглебск, Нарва-Ивангород (в Эстонии) и др., возникшие из двух равноправных половин. Есть бывшие города, в центре которых исчезло их историческое городское ядро, и остались одни предместья - земледельческие слободы, как, напр., Карпов-Город в Курской губ., Гремячев в Тульской губ. и др. Многие населенные пункты, имеющие продолжительную историю, целиком переносились с места на место на расстоянии в несколько км. Причины таких перекочевок и приемы такого перенесения несомненно поучительны и достойны исследования.

        В группах кочевых жилищ важно изучение их перегруппировок в разные времена под влиянием различных географических, исторических и экономических причин, а также излюбленные формы их сосредоточений у различных урочищ кривыми, прямыми линиями и пр.

        К группам сельских оседлостей обычно примыкают сельскохозяйственные угодья - луга, выгоны, пашни и пр. Их расположение имеет: свою географию под влиянием причин физико-географических, исторических и экономических, которые со временем существенно видоизменяются. Относящиеся сюда вопросы, как, например, чересполосица, примы кают уже к исследованиям землепользования и землеустройства и должны быть рассматриваемы отдельно. Из иностранных трудов, посвященных им, следует отметить огромное сочинение В. Мейтцена "Оседлости и аграрный вопрос у германцев, немцев, и славян" с атласом, на немецком языке, не переведенное на русский язык, а из русских - труды А.А. Кофода. У нас в губернских чертежных сосредоточивался в свое время огромный, чрезвычайно любопытный материал по сельскохозяйственным угодьям, в виде межевых планов, невидимому, большею частью погибший во время революции, весьма важный для изучения прежних форм землепользования и землеустройства и сравнения их с нынешними. Возможно, что остатки его кое-где и уцелели. Ими в таком случае, следовало бы воспользоваться для сравнительного изучения.

        V. Постройки. Единицей, слагающей населенные пункты, являются, постройки жилые и нежилые, играющие служебную роль по отношению к жилищам. Есть еще категория человеческих нежилых построек, стоящая вдали от населенных пунктов. Это - сенные сараи в земледельческих местностях, охотничьи склады в местах развития промысловой охоты и пр.

        Все постройки как жилые, так и нежилые, в высшей степени характерны в антропогеографическом отношении, так как сильно меняются по географическим зонам и по бытовым условиям того населения, которое их воздвигло.

        Прежде всего всякая постройка сооружается из того каменного, земляного или древесного материала, который в изобилии может доставить человеку местная природа. Привозной издалека материал обычно играет количественно второстепенную роль. С преобладающего строительного материала и следует всегда начинать антропогеографическое изучение человеческих построек.

        Всякая постройка состоит из стен, крыш, потолка и пола. Постройки бывают четырех - пятистенные и пр., с крышами четырехскатными, двускатными и др. Для деревянных построек, необходимо указывать, из каких преимущественно деревянных пород состоит материал стен, а для не деревянных - из кирпича обыкновенного, саманного (не обожженного с. примесью соломы), известняка, песчаника, земли и пр. При этом следует проследить у деревянных построек распространение тесовых обшивок стен и их окрашивания тем или иным цветом. Так, напр., в Фенноскандии, за исключением восточной Карелии и русской Лапландии, сильно развито окрашивание стен дешевой красно-коричневой краской, не распространяющееся на крыши.

        Далее следует указать, откуда берется материал для стен и крыш - местный или привозный и откуда именно. Дело в том, что есть местности, где строительный материал не соответствует их природе. Для примера можно привести черноземные Самарские степи, где в местностях совершенно открытых, как. говорится, без одного дерева или кустика, имеются селения чуть не сплошь состоящие из деревянных построек, крытых тесом. Обгоняется это тем, что население тут пришло с лесного севера, а Волга представляет могучую артерию для сплава леса из Ветлужских, Кокшайских, Вятских и Камских лесов. Поэтому население, обосновываясь в степи, закупает на Волге целые прибывшие с севера плоты и увозит их, разобрав по бревнам, на лошадях, верст за 200 и более в степь и там сооружает из них постройки и крыши. Конечно, не будь Волги с Камой, ничего подобного здесь не могло бы и быть. Потолки и полы также, заслуживают особого внимания.

        Самая архитектура деревянных построек крайне интересна в антропогеографическом отношении. Если селение не выгорало сплошь или в большей части, то в нем можно иногда проследить градации изменения старых и новых типов деревянных построек лет за 100 и более того. Особенно это хорошо заметно в наших северных лесных селениях, где большие сельские пожары вообще редки. Может быть, частые лесные пожары, свойственные этим местностям, научили население бережно относиться, в пожарном отношении, к своим постройкам, благодаря чему они здесь, будучи почти сплошь деревянными, дольше и сохраняются, благо горючей соломы под боком мало, горючее сено хранится в отдаленных от жилья сараях, а древесный материал для ремонта построек очень близок и крайне дешев, обычно же - просто достается даром.

        В черноземной полосе обшивка тесом деревянных построек практикуется редко вследствие дороговизны древесного материала, но зато встречается обмазывание их снаружи глиной и беление. Тут материал построек в населенных пунктах более разнообразен, чем на лесном севере, ибо к деревянным постройкам примешиваются кирпичные, саманные (глинобитные) и, наконец, землянки, но зато архитектурные формы их менее разнообразны, чем на севере, орнаментовка совсем бедна.

        Если обратиться к постройкам кочевников тундры и лесотундры с одной стороны, и степи с другой - то здесь у чума с одной стороны и у юрта с другой, - разница как в строительном материале, так и в формах постройки уж очень резко бросается в глаза.

        Интересно проследить и излюбленность тех или иных прямых и кривых линий в постройках разных поясов, как у оседлого населения, так и у кочевников. Так, на севере процветает склонность к прямым, сходящимся вверх под углом, линиям, заимствованная от ели и породившая готический стиль на западе, тогда как на юге больше склонности к более круглым линиям, заканчивающимся наверху горизонтальной линией и дающим, в общем, формы, более похожие на пироги и ближе подражающие пещерам. У оседлого населения на севере более склонности к многоэтажности деревянных построек, чем у оседлого населения на юге для построек кирпичных и глинобитных, хотя кирпичные, наоборот, как раз и должны были бы способствовать многоэтажности. Здесь вероятно, бессознательное невольное влияние высокоствольного леса - в первом случае и низкой степи - во втором.

        Не менее характерны и крыши как по материалу, так по формам. В северных лесных оседлостях они двускатные тесовые, к юго-западу в лесных местностях, где лес уже сильно сведен и потому дороже - щепные и толевые, наконец, ближе к западной Европе - черепичные - из обожженной глины. В черноземной полосе и в западной половине льняной нечерноземной полосы, где леса мало или он отсутствует - двускатные и четырехскатные соломенные, на степном юге -камышовые и плоские земляные. Наконец, под городским влиянием, в безлесных и малолесных местностях изредка попадаются в деревнях и железные крыши. Соломенные крыши, в свою очередь, имеют два главные типа: один, совпадающий с оседлостями древних кривичей - плоскобокий с тонким слоем соломы, сдерживаемый жердями, и другой, совпадающий с оседлостями древних вятичей, - пышный, удерживаемый самой толщиной слоя соломы. Это совпадает вместе с тем и с обилием хлеба и соломы в бывших кривицких - более скудных, и вятицких - более обильных по природе земледельческих местностях.

        Важно проследить долговечность деревенских и городских построек разных типов и их материала в связи с местоположением оседлостей и с нахождением их в различных климатических условиях. Например, итальянцы любят строить у себя здания, даже самые монументальные, из вулканической породы травертино, чрезвычайно дешевой и очень легко поддающейся обработке, но в климатических условиях большей части Русской равнины она не выдержала бы и самого короткого срока. Наши деревенские срубы тоже делаются из разных древесных пород, выносливость которых далеко не одинакова в разных частях Русской равнины. В различных частях нашей страны предпочтительно сооружают постройки то на фундаменте, то без него. Хорошо было бы изучать распространение фундаментов различных типов и места их отсутствия и объяснить причины всего этого.

        Далеко не все человеческие постройки предназначены служить круглый год. Есть целая обширная категория построек сезонных. Сюда на лесном севере относятся промысловые избы, обитаемые охотниками, звероловами и рыболовами лишь на короткий срок этих промыслов, в остальное же время покинутые и необитаемые, а на лесостепном и степном юге - всякого рода шалаши, отчасти применяемые при некоторых видах охот и в лесной зоне. Типы шалашей, имеющие свою своеобразную архитектуру и сооружаемые из различных строительных материалов, достойны антропогеографического специального сравнительного изучения по разным зонам. Свайные постройки, столь характерные для ранних эпох в развитии человечества, распространены и поныне шире, чем это кажется, особенно в затопляемых весной местностях. Амбары на сваях встречаются и в совершенно сухих местах и предназначены для лучшей просушки хранящихся в них хлебных запасов. География всех видов свайных построек очень поучительна и недостаточно еще разработана с антропогеографической точки зрения.

        Общераспространенное мнение, будто человеческие постройки на толстых сучьях раскидистых вековых деревьев свойственны только тропическим лесным странам, несправедливо. Как это ни странно, летние сезонные жилища из досок, хвороста, жердей и соломы с лестницами для схода вниз встречаются на ветвях старых ветел и дубов в нашей лесостепной черноземной полосе. Мне самому приходилось видеть их изредка еще лет 20 - 25 тому назад между прочим в юго-западном углу Рязанской губернии. Правда, в этой местности еще лет тридцать тому назад покойный этнограф О.П. Семенова-Тян-Шанская записывала последние остатки каннибальских песен, а в ее посмертном труде "Жизнь Ивана" ярко отразились все дикие. первобытные черты здешнего населения, особенно выпукло выступившие во время революции. Затем тут в старину было сильно развито бортничество в дуплах старых деревьев. А Соловей-разбойник, согласно былине об Илье Муромце, жил на семи или девяти дубах на окраине Брянских лесов (ныне одноименное селение Карачевского уезда, Брянской; губ.). В нем было несомненно олицетворено разбойничье гнездо на "дороге прямоезжей" из Мурома в Киев, которое могло помещаться и на деревьях. Какие причины сохранили сезонные летние жилища на деревьях, сказать трудно, но этот факт заслуживает самого серьезного изучения. Было бы весьма важно знать, не существует ли таких обиталищ и в других частях Русской равнины, где именно, и проследить типы их конструкции. Наконец, весьма поучительна была бы история эволюции избы из шалаша каменного века (на нашей равнине в различных ее частях, так как творчество в данном случае едва ли носило исключительно характер заимствования откуда-нибудь издалека извне, а было вероятно в значительной мере и самобытно - эндемично. Интересно, что в Кенте в Англии сохранялись до последнего времени старинные деревянные избы, крытые соломой, чрезвычайно близкие по архитектуре к нашим и отличавшиеся от них разве лишь тесовой обшивкой, несвойственной нашим избам. Возможно, что и английские, и русские избы ведут свое начало от общего кельтского корня (ибо кельты жили когда-то на западных окраинах Русской равнины, а вятичи, как известно из летописи, пришли "от ляхов"), но возможно и самобытное параллельное творчество в близких географических условиях климата и растительности (изокинетика и изостатика зоологов).

        Избы, как известно, разделяются на трубные и курные. Последние, как мало совершенные технически, находятся в стадии замирания. Было бы поучительно проследить их географию, прежнюю и нынешнюю.

        Человеческие постройки более или менее чисто истребляются пожарами. Частота пожаров далеко не одинакова в различных частях нашей обширной равнины и объясняется как причинами климатическими, так материалом построек, бытовыми и историческими особенностями. На влажном лесном севере, где ветры не отличаются порывистостью и силой, как мы уже упоминали пожары построек сравнительно редки и обычно невелики по размерам. На сухом же лесостепном и степном юге, с его пыльными бурями, они, наоборот, часты и захватывают массы строений, при обилии легко воспламеняющейся соломы. Здесь и исторические особенности - долголетняя борьба с кочевниками, заимствовавшая у них обычай поджогов, внедрила глубоко в оседлом населении привычку мстить друг другу посредством "красного петуха", т.е. злостного поджога, усугубленную еще пьянством с его небрежным обращением с огнем. На юге, при распространении кирпичных и саманных изб, выработался и практический метод бронировки внутренности жилищ от, пожаров, обычно начинающихся извне, с соломенных крыш, а именно, засыпка потолка сверху толстым слоем земли, не пропускающим пламени внутрь, вследствие чего сгорает только крыша.

        Для русской равнины очень характерна изменчивость средней людности поселков по отдельным районам, в общем с повышением ее в направлении с северо-запада к юго-востоку. Интересно изучить ее во всех деталях. Точно так же и средняя людность отдельных жилищ изменчива. Олонецкие, двухэтажные избы, несомненно, поместительнее черноземных лесостепных. Здесь тоже можно сделать немало интересных наблюдений по отдельным районам, в связи с этнографическими, бытовыми, экономическими особенностями населения и конструкцией жилищ.

        VI. Ограждения. Всякого рода ограды селений и сельскохозяйственных угодий распределены весьма неравномерно. Древние готские писатели, разумея главным образом северо-запад и отчасти север Русской равнины, называют их "страной городов", т.е. в сущности, конечно, не городов в обычном смысле, каких здесь всегда было мало, а огражденных деревянными заборами селений. Это явление как раз в высшей степени типично для означенных районов и вероятно таким было и всегда, ибо тут тщательно ограждаются не только всякого рода постройки, но и хозяйственные угодья от потрав скота и от лесных зверей, благо лес под руками и крайне дешев, имеется обилие валунов, убираемых с поля и годных для оград, а весь труд выкорчевки и выжига леса под пашню и удаление с нее валунов настолько тяжел, что заставляет особенно дорожить возделываемыми участками со скудными от природы урожаями и охранять от потрав скота, пасущегося в лесах, за которым гораздо труднее уследить, чем если бы он пасся на открытом месте. Южнее, в лесостепи и степи ограждения из древесных и кустарниковых материалов постепенно исчезают, отчасти заменяясь земляными валами и живыми изгородями из ивняка и пр., вследствие дороговизны в степи древесных материалов, более легко достающейся обработки земли и более удобного надзора за скотом на открытых местах. Только в Украине, и то близ самых жилищ, наблюдается изобилие плетней для ограждения фруктовых деревьев и пр., а еще южнее - в Крыму и на Кавказе - ограждения из нагроможденных камней. Все это весьма типично. Таким образом антропогеограф должен проследить для каждого района, распространены ли в нем изгороди, околицы, поскотины, плетни, заборы и пр., каких типов, из какого материала, и что именно ими ограждается?

        VII. Города и деревни. Каждое человеческое поселение как бы оно мало ни было, можно, отнести к одному из двух типов - городскому или деревенскому. Внешне этот тип будет выражаться в преобладании построек городского или сельского характера. Под городским типом построек мы разумеем кирпичные, с металлической или черепичной крышей, при том со склонностью к многоэтажности. Но в лесной зоне он теряется, даже в несомненных городах, среди деревянных построек с тесовыми крышами, мало отличимых от сельских. Таким образом одна архитектура построек говорит недостаточно, и для более точного определения характера пункта необходимо обратиться к занятиям его населения. Если в данном пункте больший % его населения находит средства к существованию в несельских занятиях, то это наиболее верный признак городского характера рассматриваемого поселения, даже, если оно случайно живет в постройках совсем не городского типа. Под несельскими же занятиями следует разуметь все те, которые непосредственно не связаны с растительностью и животным миром данного участка земной поверхности, но могут быть связаны с эксплуатацией его недр. Таким образом к несельским занятиям следует отнести умственный труд, всю обрабатывающую фабрично-заводскую и горную промышленность. Абсолютное же количество жителей в данном пункте не имеет никакого значения для определения его городского или сельского характера. Приняв во внимание все эти признаки, можно построить любопытную антропогеографическую картину распределения городских и сельских поселений в зависимости от причин физико-географических, исторических и экономических. Подробности по этим вопросам см. в моем труде "Город и деревня в Европейской России" (Записки по Отд. Статистики Русского Географического Общества, X, 1910).

        VIII. Одежда, пища и напитки. Наименьшим элементом, собирающим вокруг себя людей, и интересным в антропогеографическом отношении, является домашний очаг. Кроме теплого зимой жилища, в котором он, заключен, очаг в широком смысле включает и себе понятия одежды, пищи и напитков. Все эти, элементы очень разнообразны по своему составу и сильно разнятся друг от друга в различных климатических поясах и у разных племенных грум человечества. Их география, составляющая один, из отделов антропогеографии, весьма характерна, поучительна и достойна изучения в деталях, в зависимости от местных природных ресурсов, дающих существенный основной материал и для одежды, и для пищи, и для напитков. Общие указании но географии пищи можно: получить в, превосходной работе профессора А.И. Воейкова "Пища человека, ее влияние на выносливость и способность, к работе и зависимость от климата", равно как и в его же французской статье "География человеческого питания", а по географии опьяняющих напитков - в его, же статье "Опьяняющие напитки, их свойства и географическое распространение" (1910). По одежде таких общих работ, к сожалению, нет, между тем как материал одежды теснейшим образом связан с климатом, растительным и животным миром страны, и с этих точек зрения одежда и должна рассматриваться в антропогеографии.

        IX. Дороги. Элементом, связывающим человеческие оседлости на земной поверхности, являются дороги. Их следует отличать от бездорожных сообщений по воде и воздуху, где след от движущегося предмета не остается, совершенно исчезая через несколько секунд. Среди дорог надо различать две категории: 1) проторения, т.е. дороги происшедшие только путем простого вытаптывания земной поверхности ногами человека и животных или движением катящихся колес и 2) дорожные сооружения, т.е, дороги, проложенные человеком после соответствующей подготовки им земной поверхности насыпями, выемками, мостами и пр., иначе, после устройства так называемого "полотна". Эти сооружения имеют обычно более универсальный характер и сглаживают те географические особенности, которые свойственны простым проторениям.

        Из проторений самыми простыми и в то же время узкими являются тропы, протоптанные парой человеческих ног или четырьмя ногами животных. Соответственно этому различаются тропы пешие и конные. К последнему типу надо отнести и все беспорядочные тропы диких животных.

        В тропах важно изучить их направления и нанести на карту крупного масштаба. Затем необходимо выяснить в каждом отдельном случае конечную цель тропы, чтобы понять ее смысл. Далее следует подметить, какими способами тропа обходит встреченные затруднения и препятствия со стороны рельефа поверхности, гидрологических и растительных элементов ландшафта и проч. Тропы бывают постоянными, действующими неизменно круглый год, и сезонными, действующими лишь в течение определенного времени в году. В последнем случае следует сравнить детали их направления с тропами другого сезона и постараться объяснить причины вариантов. Далее надо указать сроки действия сезонных троп в зависимости от занятий населения. Кроме сети троп, нормальных для данной местности, в ней могут быть тропы случайные, напр., к лесосекам, постройкам во время их сооружения и проч. Эти тропы должны быть рассматриваемы отдельно от сети нормальных троп. Тропы бывают вытянутыми в одну линию и в несколько параллельных линий. В последнем случае интересно выяснить причину размножения их. Нередко она объясняется тем, что по тропам ходят преимущественно толпами, а не гуськом, напр., в местах передвижений сельскохозяйственных рабочих, в противоположность охотничьим тропам, где по преимуществу ходят в одиночку. Затем надо выяснить сравнительную степень оживленности троп, сколько приблизительно человек в среднем проходит по тропе в течение суток и с какими грузами? Тропы бывают долговечные и недолговечные. Интересно выяснить среднюю живучесть одной тропы в зависимости от целей, к которым она ведет.

        Тропы не всегда отличаются непрерывностью. Нередко они комбинируются с водными сообщениями. Такова, напр., была до проведения Мурманской железной дороги тропа между Кандалакшей и Колой поперек Кольского полуострова, по которой переносилась почта, частью следовавшая на лодках, где это было возможно, - по озерам и по не порожистым частям рек. При этом лодки нередко переволакивались с реки на реку или с озера на озеро по тропе, где для облегчения этого была устроена бревенчатая настилка (гать). Волока такого типа были сильно распространены по всей русской равнине в минувшие века, и многие, из них заглохли сравнительно недавно, не выдержав конкуренции с более усовершенствованными путями сообщения. Волока, как типичное антропогеографическое явление, заслуживают особого внимания и специального изучения, тем более, что на них возникали нередко очень бойкие торговые центры, благодаря перегрузке здесь товаров, а некоторые волока, вероятно, уцелели и до нашего времени в глухих местах севера, и о них и их жизни желательно было бы иметь более или менее точные сведения.

        Колесные проторения состоят из проселков и большаков. Проселки являются довольно узкими дорогами, обычно в одну или две колеи, с крутыми заворотами и значительными уклонами. В гористых частях Сибири уклоны на проселках бывают настолько круты, что их могут одолеть повозки при движении вверх только с большего разбега, а на спусках нет никакой возможности остановиться. Проселки бывают торные, т.е. хорошо утоптанные лошадьми и изъезженные колесами, так что между колеями не остается дерна, и не торные, только едва намеченные колеями от колес и копытами лошадей между ними, так что между колеями остается слегка помятый, иногда высокий дерн. Это так называемые полевые или лесные дороги. Проселки бывают постоянные и временные - сезонные и случайные. К сезонным проселкам между прочим относятся санные, а на крайнем севере нартовые пути, которые часто совершенно не совпадают с летними, идя более коротко по закованным льдом и засыпанным снегом пространствам - торфяникам, тундрам и, наконец, вдоль речных русел, недоступных для передвижений повозок летом. Очень важно иметь исчерпывающую карту проселков данной местности, торных и не торных, постоянных, летних и зимних, и временных, случайных, с объяснением значения каждого из них. Очень широкие торные дороги называются большаками. Это большей частью самые старинные крупные торговые грунтовые пути. В нашей лесостепи и степи они обычно совпадают со старинными татарскими "шлахами" или "сакмами", т.е. скотопрогонными дорогами вытесненных отсюда кочевников. Так как по ним и после того пошли преимущественно обозы с хлебом и гурты скота, то необычайная их ширина сохранялась очень долго, и в XVIII в. они были обсажены по краям, в черноземной лесостепи и степи - рядами ветел, между которыми шли, как в аллее, пешеходные тропы, а в нечерноземных лесистых местностях, где большаки были значительно уже, - рядами берез. Во второй половине XIX в., с усилением малоземелья, в черноземной полосе большаки были распаханы на большую часть своей ширины, а ветлы уничтожены. В нечерноземных местностях они более или менее сохранили свою ширину, но насаждения не подновлялись. Очень важно проследить сравнительную долговечность проселков и большаков и их экономическое значение, прежнее и нынешнее.

        И Русская, и Западносибирская равнины, при своих мягких почвах, прохладном и частью холодном климате с атмосферными осадками в теплое и холодное время, являются странами сильного развития дорожной грязи. Интересно проследить степень относительной загрязненности в дорожном отношении различных местностей в зависимости от почв, потому что песчаные почвы исключают дорожную грязь, а глинистые ее накапливают, глинистый же чернозем является местом особенно вязкой и липкой грязи, пристающей к колесам и ногам огромными, комьями. Лесостепные большаки были остроумным способом борьбы с дорожной грязью, ибо, при своей ширине, большая часть их была покрыта низкой травкой, выщипываемой проходящими гуртами скота, вследствие чего они имели вид выгона с редкими, неглубокими колеями, так как для повозок было достаточно места, чтобы не ездить по одному и тому же месту и не делать излишне глубоких рытвин в мягкой почве.

        X. Дорожные сооружения. Под дорожными сооружениями следует разуметь всякие земляные, деревянные и металлические приспособления, которые человек применяет для достижения большего удобства сообщений по дорогам, и которые в конце концов ведут к созданию универсальных типов путей сообщений, одинаково непрерывно и успешно действующих во всех поясах земли, как, напр., железных дорог и шоссе.

        Дорожные сооружения начинаются, в первобытном виде, на самых ранних стадиях строительства. Если человек сначала ищет бродов через реки для переправы пешком или на лошадях, то вскоре же он устраивает здесь или пешеходную лаву, т.е. мостки, или плавучий мост для повозок, или паром, а на волоках - бревенчатые гати для переволакивания лодок. В Центральной черноземной полосе мосты через реки нередко заменяются плотинами при мельничных запрудах. Плотины же черноземных местностей отличаются от плотин лесного пояса значительной ролью в них хвороста и навоза из-за дороговизны лесных строительных материалов, так что вместо бревенчатой или досчатой настилки на них настланы частые тонкие жерди, засыпанные слоем земли, перемешанной с соломой и навозом.

        Вообще материал для дорожных сооружений весьма разнообразен по различным районам, находясь в прямой зависимости от наличия в них тех или иных ископаемых и растительных ресурсов, и заслуживает сравнительного изучения. Есть местности, как напр., большая часть Западносибирской равнины, где на сотни верст совершенно отсутствует строительный камень, и приходится поневоле обходиться без него при всякого рода сооружениях. Таким образом, исследуя дорожные сооружения, необходимо выяснить, пользуются ли для них местным строительным материалом, или привозным, а в последнем случае - откуда он происходит?

        Кроме перечисленных дорожных сооружений, следует обращать внимание и на то, имеются ли на них откосы, насыпи, выемки, а в горных ущельях - так называемые балконы.

        Железные дорога и шоссе несомненно оказывают известное, прямое или косвенное влияние на усовершенствование местных грунтовых дорог, так же как каналы - на усовершенствование естественных водных путей. Важно проследить, где это имеет место и в чем сказывается? Естественные водные пути должны быть прослежены антропогеографом с точки зрения их удобства для сообщений, и намечены на карте все те места, которые нуждаются в исправлении путем тех или иных сооружений, начиная с углублений перекатов и с расчистки от карчей и валунов в русле

        XI. Сообщения. Сообщения по путям должны быть рассматриваемы антропогеографом с двух точек зрения: 1) самих орудий и способов сообщений и 2) быстроты сообщений.

        Самым простым видом сообщений является переноска тяжестей носильщиками на руках, широко применяемая в тропической Африке, а также на ручных тележках, применяемая в восточной Азии (рикши и проч.). У нас сюда отчасти относится лодочно-волоковой способ сообщения, когда часть грузов с ладьи, для облегчения, снимается и переносится через волок на руках, в то время как ладья волочится по бревенчатой гати. Из зимних сообщений совершенно налегке следует отметить лыжный способ, практикуемый далеко не везде. Интересно проследить его распространение.

        Из сообщений на домашних животных самым простым является вьючный, когда тяжести прикрепляются к их спинам, а люди частью следуют пешком, частью едут на спинах животных. Способы вьючных сообщений, практикуемых в пустынных и горных местностях, очень разнообразны и достойны детального сравнительного изучения, тем более, что в этом виде сообщений принимают участие различные виды животных - лошадь, верблюд, осел и др.

        Более сложны способы сообщений на повозках. Самой первобытной повозкой, запрягаемой лошадью, является волокуша в наших северных лесах, наилучше преодолевающая всякие мелкие лесные преграды. Блинок к ней и способ перевозки тяжестей летом на санях, практикуемый там же. Зимние сообщения на санях, запряженных лошадьми, и на нартах, запряженных оленями или собаками, весьма характерны для северных стран и должны быть изучены всесторонне антропогеографом.

        В колесных сообщениях принимают участие всякого рода повозки. Их типы весьма разнообразны по отдельным местностям, и сравнительное исследование их применения в различных географических условиях крайне поучительно.

        Не менее разнообразны и типы судов, ходящих по водным путям. Начиная от простого челнока или плота, а также от парома до барки, парусного судна и пр., - здесь все должно привлекать внимание антропогеографа.

        Переходя к быстроте сообщений, необходимо сравнительно изучать предельные и средние скорости движений посредством всякого рода орудий сообщений - водных и сухопутных - в различных географических районах, в зависимости от их конструкции, состояния самих путей и др. естественных условий. Затем не мешкает выяснить модный вопрос - благодетельное влияние вновь учрежденной круговой почты для заграничных местностей.

        Людские и грузовые потоки по путям сообщения стремятся по известным направлениям к определенным населенным пунктами то непосредственно, то с перегрузками. Антропогеограф должен, изучать все эти тяготения. Немало поработал у нас в этом вопросе известный исследователь С.П. Швецов.